Чем болели ноги сулеймана султана
Султан Сулейман дожил до почтенного возраста — 72 года. Умер своей смертью, во время военного похода. Но перед своей кончиной, еще за несколько лет до нее, его мучили боли в ногах. Они опухали, краснели, покрывались язвами.
Это хорошо показано в сериале «Великолепный век». Причем лекарственные средства, предлагаемые лучшими лекарями, были практически бессильны. В последние недели жизни султан принимал морфий — наркотическое средство, которое обладает сильным обезболивающим действием. Кстати, именно от передозировки морфия умер его сын Джихангир. Он его принимал против сильнейших болей в спине.
Почему у султана Сулеймана болели ноги
Но мы говорим о болезни султана. Известно, что это была подагра. Тяжелая хроническая болезнь суставов. Ей страдают взрослые люди. У женщин подагры не бывает до наступления менопаузы. Видимо, болезнь каким-то образом связана с гормональным фоном. Но все равно подагра у женщин встречается крайне редко.
Чаще страдают подагрой мужчины, употребляющие алкоголь, когда в питании большую часть составляют белковые продукты (мясо), и если есть наследственная предрасположенность. Эта болезнь всегда считалась заболеванием знати, аристократов. Она чаще возникла у тех, кто страдал лишним весом, нерационально питался
Эффективного лечения подагры не в средние века не было, ни сейчас. Только симптоматическое, чтобы снять боль. Это вегетарианская диета, чтобы снизить количество приступов. И анальгетики — обезболивающие средства. В средние века — наркотические, такие как морфий.
От чего умер султан Сулейман
Но хотя заболевание это и очень тяжелое, но Сулейман умер не от него… Известно, что повелитель находился в своем тринадцатом военном походе, возле крепости Сигетвар в Венгрии. Конечно же, он уже не ездил на коне и не принимал непосредственного участия в битве, но, тем не менее, его присутствие очень сильно поднимало моральный дух армии.
В последней серии «Великолепного века» показано, как призыв султана привел к победе османского войска. Это действительно было так.
Повелителя окончательно свалила дизентерия. Это довольно тяжелая кишечная инфекция, которая сейчас легко лечится с помощью антибиотиков. Но тогда-то их не было… Будучи в походах, многие воины мучились этим заболеванием. Виновата в инфекции была загрязненная вода. А Сулеймана подвело ослабленное здоровье, возраст… Его организм не смог бороться с инфекцией. И по всей видимости, тот умер от интоксикации организма и обезвоживания.
Последнее сражение
Его похоронили в двух местах…
Интересно, что сразу о смерти султана никому не сообщили. Главный визирь государя приказал бальзамировать тело султана. То есть удалить из него все внутренности вместе с сердцем, чтобы оно не начало разлагаться раньше времени, и ввести внутрь специальное вещество.
Сердце султана потом захоронили здесь, рядом. Правда, наши современники его не обнаружили… Кстати, про это у нас есть интересный материал — Где захоронено сердце султана Сулеймана.
Тело султана, как будто живого, везли во дворец. В то же время шехзаде Селиму сообщили, что его отец скончался, и он должен приехать в столицу, чтобы занять трон. Он был последним из оставшихся живых сыновей правителя и мог не опасаться за то, что власть достанется другому.
Селим прибыл во дворец, тело султана тоже. Правителя похоронили со всеми почестями. А Селим взял бразды правления в свои руки.
Если вам интересны подобные материалы, нажимайте палец вверх (лайк) и подписывайтесь на наш канал!
Источник
- Главная
- Психология
- «Великолепный век»: 10 страхов султана Сулеймана
Сулейман – могущественный и неустрашимый повелитель,
прославившийся на весь мир своей справедливостью и
рассудительностью. Он стал героем легенд и эталоном
мужественности.
Однако экранная история «Великолепного века» спустя время напоминает, что во главе знаменитой династии стоял всего лишь человек – такой же, как мы с вами. Ему были присущи и обычные человеческие слабости и страхи.
Страх совершить ошибку
Сулейман очень хорошо осознает ответственность, которую возлагает на него власть. С момента своего вступления на престол он больше всего боялся совершить ошибку и наказать безвинного человека. Поэтому никогда не принимал поспешных решений, даже если обвинения исходили из уст членов его семьи. Султан тщательно расследовал каждое дело, взвешивал факты, обсуждал возможные варианты развития событий со своими доверенными людьми. Именно благодаря этому страху он вошел в историю как Сулейман Справедливый.
страх гордыни
Страх поддаться гордыне
Сулейман знал, что ему уготован путь великого правителя. Юность он провел, изучая науки и совершенствуя свои военные навыки. Других наследников не было, и борьба за трон его не беспокоила. Он мечтал о расширении и укреплении османского государства. Поэтому султан боялся, что гордыня за великие победы и мудрое руководство огромной державой могут одержать верх над его совестью. Он видел, как гордость и высокомерие подтачивали человека изнутри, превращая его в марионетку судьбы, толкая на подлые поступки и лишая силы духа. Сулейман не мог допустить, чтобы этот недуг поразил его душу.
страх жестокости
Страх стать жестоким
Юношей Сулейман получил от своего отца отравленный кафтан. Как он позже признавался собственному сыну, в тот момент он потерял родственные чувства, хотя почтение к родителю как к повелителю, конечно, осталось. Огромная власть, сосредоточенная в руках одного человека, – тяжелая ноша. Справедливо управлять этой грандиозной машиной, учитывая интересы каждого человека, сложно. Порой хочется поддаться искушению и установить жесткие границы дозволенного. Страх потерять человечность толкал Сулеймана на постоянный внутренний диалог со своей совестью – единственным цензором, к которому султан прислушивался беспрекословно.
страх оказаться немощным
Страх показаться немощным
Время не щадит никого. И для великого султана, несокрушимой мощью обрушивавшегося на своих врагов, приходит время, когда он сдается на милость Всевышнего. Болезнь Сулеймана развивалась постепенно, и с наступлением момента, когда он был не в состоянии стоять на ногах, единственным страхом повелителя было то, что они заметят его немощность. Он был готов терпеть немыслимые боли, но для него невыносима была мысль о том, что его жизненная сила уходит от него.
страх быть недостойным правителем
Страх быть недостойным правителем
Сулейман постоянно ставил под сомнение правильность своего поведения и оценивал распри, которые раздирали его семью на части, как свидетельство того, что он делает что-то не так. Он поражался: «Если я не могу установить мир и порядок в собственной семье, в собственном гареме, то что я могу сделать для целого государства?» Сулейману хватило мужества во многом пойти против вековых традиций, но страх оказаться недостойным того, чтобы занимать трон великой османской державы, не оставлял его.
страх перед силой
Страх перед собственной силой
Султан великой империи не имеет права действовать наугад. Ведь каждый его шаг имеет такой резонанс во всем мире, что отступить назад бывает невозможно. Могущество Сулеймана заставляло трепетать его недругов, но не все понимали, что его сила – источник и его страхов. Именно этот страх подтолкнул султана к тому, чтобы официально защитить Ибрагима, когда тот получил вторую по величине должность в государстве. Сулейман оберегал друга даже от самого себя, будто боялся, что его рассудок может помутиться и заставит совершить непоправимый поступок.
страх за жизнь
Страх за свою жизнь
Когда Сулейман еще был юным и неугомонным шехзаде, он позволял себе опасные шалости – вроде побега без охраны на охоту или в море. С годами он становился все более рассудительным, начал осознавать, что на него возложена большая ответственность перед народом, и он не может так рисковать жизнью. Страх за свою жизнь, естественный для каждого человека, у Сулеймана был более ярким, потому что был связан не только с инстинктом выживания, но и с сохранением верности нравственным установкам.
страх предательства
Страх предательства
Предательство для султана равносильно смерти. Но страх быть преданным для него связан вовсе не с боязнью быть убитым. Одиночество, которое является непременным спутником каждого правителя, заставляет очень высоко ценить верность близких. Каждая измена ранит сердце повелителя сильнее, чем отравленная стрела, потому что обрекает его на вечные одинокие скитания по миру. Среди людей он не находит своего отражения и не позволяет себе почувствовать близость.
страх за детей
Страх за детей
Если Хюррем постоянно жила в страхе за жизнь своих детей, то терзания Сулеймана касались того, смог ли он воспитать своих шехзаде достойными наследниками, способными взойти на османский трон. Так, робкого и малодушного Селима он настойчиво брал с собой в завоевательные походы, чтобы тот растил в себе мужественность и научился быть решительным. Вспыльчивого и воинственного Баязида – оставлял регентом во дворце, чтобы он обуздал эмоции и воспитал рассудительность.
страх потерять хюррем
Страх потерять Хюррем
Два года, которые Хюррем провела в плену, были ужасным физическим испытанием для нее, но не менее жестоки были душевные муки Сулеймана. Хюррем – единственная женщина, сумевшая его пленить. Он не только разделил с ней свою судьбу, но и нашел в ней единственного человека, которому было под силу разрушить оковы его одиночества. Его тоска по Хюррем – это не только тоска по любимой, это желание быть рядом с кем-то, а не над кем-то. Сулейман так боялся потерять свою возлюбленную, что готов был броситься в гущу разъяренной толпы, чтобы спасти ее. Несмотря на то, что она еще не была прощена за свое предательство. Без Хюррем Сулейману не нужны были ни победы, ни почести. И возможно, этот страх подпитывал его силы на протяжении десятилетий великого правления.
Источник
А еще понимала другое: даже если сегодня расскажет все Повелителю, тот ничего не станет делать, чтобы наказать виновных, а уж тем более заказчиков убийства. Кого наказывать – любимую наложницу единственного оставшегося в живых сына? Но Селим мог бы не догадываться о том, что творит Нурбану.
И все же главное не в этом. Султан болен, его дни сочтены, это знали все, кто видел султана чаще раза в год. От его имени управлялась империя, но сам Сулейман после казни Баязида словно начал умирать. Но умереть немощным и безвольным в своей постели блистательный султан, тот, чье имя вызывало трепет в стане врагов, кого опасались и император Великой Римской империи Карл Габсбург, и персидский шах Тахмасп, и египтяне, и Гиреи в Крыму, не мог! Великие полководцы погибают в боях или хотя бы умирают в походах.
Михримах вдруг поняла, что это даже важней расследования. Нет, султан ничего не узнает, пока не вернется из похода, в который его еще нужно вынудить отправиться. А если не вернется? Там будет видно.
Однако последний поход на Мальту, в котором Повелитель не принимал участия, провалился, и остров не взяли, и знаменитый Драгут погиб. Одни потери.
У Сулеймана невыносимо болели ноги, это беда многих султанов, султан Мехмед Фатих тоже страдал от подагры и умер в походе, приняв слишком большую дозу обезболивающих. А может, так и лучше?
Мысль была страшной, но упорно возвращалась. Мысли вообще имеют такое свойство – чем больше их гонишь, тем чаще приходят в голову. Эта уже не отпускала: Повелитель должен уйти в поход!
Конечно, это не ее дело, к тому же после казни Баязида Михримах сознательно отдалилась от отца, они редко беседовали, даже редко виделись.
Жестоко, однако Михримах принялась буквально закатывать истерики отцу, почти требуя, чтобы тот сделал, наконец, усилие и отправился в поход! Нельзя верхом? Можно ехать сидя или даже лежа в паланкине, но войско должно знать, что Повелитель с ними.
Получилось, Сулейман отправился в свой тринадцатый по счету, последний поход…
Последний поход
Сулейман болел уже постоянно. Изо всех сил старался, чтобы этого не замечали, редко появлялся перед народом, но если это приходилось делать, то его пудрили и румянили, тщательно подбирали цвета одежды, чтобы не была так заметна бледность.
Повелитель больше не ездил верхом, не гулял по саду, не интересовался делами в Диване, для этого есть великий визирь. Чаще всего сидел в одиночестве в своих покоях и о чем-то размышлял.
Не надо быть провидцем, чтобы понять, что вспоминает свою жизнь и правление, оценивает их и пытается найти себе оправдание. Удивительно, но если человек ради власти казнит сразу два десятка родственников, включая младенцев, ему поставят это в вину единожды, но если казнит троих с разницей в несколько лет, то вина возрастет многократно. Хотя нет, не троих – десятерых, к Ибрагиму-паше, шехзаде Мустафе и шехзаде Баязиду следовало прибавить и их семерых сыновей.
Наверное, его осуждали за то, как сделал это, и за то, почему. А еще за то, что казнил достойнейших, оставляя менее достойных.
Даже Михримах не желала понимать, она не простила отцу казни Баязида, не желала говорить об этом, удалилась в свой дом и не вернулась в Топкапы. По-прежнему занималась делами Фонда и даже гарема, но делала все, чтобы при этом не встречаться с отцом и не разговаривать с ним.
Это было нетрудно, султан распорядился закрыть покои Хуррем и жил теперь в двух своих комнатах, почти не выходя.
Болел и правый, и левый бок, накатывала дурнота, но сильней всего болели ноги, так сильно, что временами даже падал в обморок. Тогда вспоминался султан Мехмед Фатих, заглушавший боль в ногах (подагру) снадобьями, от них и погибший прямо в походе.
Однажды вспомнив об этом, усмехнулся: может, и самому пойти в поход? Снадобья он уже принимал, причем боль отпускала ненадолго, лекарств требовалось все больше, а перерывы спокойствия становились все меньше.
И все же бывали дни, когда Сулейман чувствовал себя лучше, тогда требовал, чтобы пришел внук – шехзаде Мурад, старший сын Селима. Умный, красивый молодой человек чем-то напоминал Сулейману Ибрагима. А еще в нем было что-то от Хуррем. Может, потому султана так тянуло к этому шехзаде?
Но было в Мураде и то, что отталкивало, – его похожесть на отца, шехзаде Селима. Нет, не внешне, Мурад взял многое от красавицы-матери, но характером странен. Молодой, красивый, прекрасно образованный принц, на которого заглядывались все, словно старик, равнодушен ко всему.
Поняв, что внук безразличен даже к охоте и женщинам, султан встревожился, вызвал к себе Нурбану, накричал на нее, чего никогда не делал. Та все поняла правильно: Повелитель готов оставить трон внуку, если тот будет достойней своего отца. Это устраивало Нурбану куда больше, чем главенство в гареме пьющего Селима, все же главная женщина империи – валиде, мать правящего султана. Если трон будет передан ее Мураду, то и ждать ничего не нужно, сразу попадешь в валиде.
Нет, между султаном и наложницей его сына тайного сговора не было, просто он выказал свое недовольство внуком, рожденным ею, Нурбану ухватилась за эту мысль и сделала все, чтобы положение исправить.
Она сделала многое, чтобы Мурад получил прекрасное образование, теперь предстояло разбудить молодого человека. Тогда и была куплена красавица Сафийе, венецианка, тоже из рода Баффо, из которого была и сама Нурбану, в прошлом Сесилия Баффо. Нурбану не призналась султану, что у Мурада своя проблема, он не пил, как отец, зато пристрастился к дурманящим средствам.
Задача отвлечь шехзаде от дури и разбудить в нем страсть и была поставлена перед юной умопомрачительной красоткой Сафийе. Красотка оказалась строптивой, то есть принца разбудила, но пожелала стать его законной супругой, а до тех пор делала все, чтобы не забеременеть.
Пришлось откровенно сказать ей, что без наследника не будет и трона, а такового может родить другая… Мурад, конечно, влюблен в строптивую красавицу, но одно дело быть влюбленным, а другое зачинать детей. Это можно и без сумасшедшей любви, просто по минутной страсти. Сафийе все поняла и «исправилась», но родила одну за другой двух дочерей.
Нурбану решила больше не рассчитывать на капризную венецианку и принялась подсовывать сыну других. Тот действительно «проснулся» и теперь попросту не вылезал из гарема, наслаждаясь объятьями самых разных красавиц, но при этом неизменно возвращался к своей Сафийе. Околдовала…
А правнука султан все же дождался. Не надеясь на мужское потомство Селима, он выдал замуж его дочерей, Эсмильхан-султан за Мехмеда-пашу Соколлу, которого намеревался сделать великим визирем. Подарил на свадьбу роскошный дворец, осыпал золотом, дал множество привилегий, просил только об одном:
– Родите мне правнука. Чтобы умный был и способный.
Мехмед-паша и Эсмильхан расстарались, внучка сразу забеременела, повитухи говорили, что сын будет.
Мехмед-паша стал великим визирем и сераскером (главой) нового, тринадцатого по счету, похода султана Сулеймана. Султан давно сам не бывал в походе, непонятно, как и сейчас выдержит, потому что на коне уже не держится, из-за головокружения может случиться беда, но одно известие, что поход возглавит сам Повелитель, подняло боевой дух армии.
Османы только что провалились на Мальте, при осаде крепости погиб Драгут – надежда флота, Повелитель даже приказал не упоминать этот остров в разговорах ни под каким предлогом. Приказание выполнили, словно ни Мальты, ни похода на нее не существовало. Конечно, ошибок при попытке захватить остров было допущено столько, что их хватило бы на несколько лет и походов, но упрекать султан мог только себя. Если хочешь, чтобы все было по-твоему, – делай сам.
Может, потому он решил идти на Максимилиана?
Так думали многие, но Мехмед-паша, общавшийся теперь с султаном ежедневно, понимал другое: Сулейман просто не желает умирать в своей постели беспомощным стариком. Это означало бы не просто физическую смерть, но и смерть моральную. Побед давно не было, последний поход был одного сына против другого, на Мальте провал… Пока он жив, все помнят славную победу под Мохачем, захват Родоса и Белграда, то, что Сулейман закончил, наконец, противостояние с Тахмаспом, вынудив того подписать договор… Пока он жив, не смеют вспоминать неудачи и казни, но стоит умереть…
Чтобы вспоминали победы, умереть нужно в походе. Настоящий правитель-воин только так и умирает.
Все это понимал умный Мехмед-паша, но это означало, что у великого визиря неизмеримо прибавлялось проблем. Помимо обязанностей сераскера похода, он должен еще не просто создавать условия Повелителю, неспособному из-за болезни держаться в седле, но и сделать все, чтобы армия не догадалась о физической слабости своего султана.
Впервые в жизни Сулейман уходил в поход не в седле, а прячась за шторками паланкина. Его так и везли всю дорогу – на мягких подушках в паланкине, который опускали до самой земли перед входом в шатер, чтобы дильсизы могли подхватить Повелителя под руки и проводить на ложе. Больные ноги не держали, султан больше лежал, чем даже сидел, но упорно отказывался даже обсуждать возможность своего возвращения.
Мехмед-паша Соколлу вынужден был терпеть, создавая условия для такого участия в походе, но он не ворчал, понимая состояние султана, знавшего куда более блестящие времена. Старость ждет каждого, кто сумеет до нее дожить, стоит ли осуждать желание великого человека умереть великим, а не немощным. Если сил не осталось, требовалось хотя бы делать вид, что они есть.
Источник
