У северуса болит живот
У Эйлин всё валилось с рук. Она сидела у постели больного Северуса, поначалу ещё честно пытаясь заставить его что-нибудь съесть. Её охватывал страх за сына.
Пять дней назад у него поднялась высокая температура, которую удалось сбить зельем, и на следующий день всё как будто опять стало хорошо. Но потом все повторилось: кроме того, у Северуса заболел живот, и тут уже ничего не помогало. Он не ел, только пил. Эйлин хотелось, чтобы дитё опять привычно дергало её за руку с воплем: «Кушать хочу, мама! Мама, хочу кушать!». Но Северус не хотел ничего. И так худенький, теперь он напоминал скелетик, обтянутый кожей.
Кроме того, Тобби опять запил. Как ни странно, ей было его жаль. Он ведь не всегда был таким. «Он старается. Он обязательно бросит пить! Просто ему сейчас тяжело», — верила Эйлин. Где-то неделю он действительно держался, но на большее, как правило, его не хватало. Тобиас забирал все деньги и уже успел продать почти все фамильные драгоценности Эйлин. Такое опустошение семейного бюджета всегда оканчивалось тем, что её муж напивался до совершенно неадекватного состояния, и тогда в доме Тобиаса Снейпа находиться было по-настоящему страшно.
В ожидании чего-то подобного Эйлин сидела у кровати сына, боясь, что вдобавок Северус может попасть отцу под горячую руку. Мальчик вдруг повернулся на бок, после чего его вырвало. Эйлин была в ужасе: «Понос, рвота! Что же там, в его теле, ещё могло остаться». Она уже с самого утра собиралась пойти с ним в больницу, но после первой неудачной попытки покинуть дом, решила сделать это после того, как муж отправится за очередной порцией виски. Наконец, дверь со стуком захлопнулась. Нервно посматривая на часы и поглаживая горящий лоб своего сына, она выждала ещё десять минут, после чего, завернув ребенка в одеяло, вышла на улицу.
Из поликлиники её с сыном сразу же отправили в инфекционную больницу, где Северусу поставили капельницу. Эйлин попросили выйти из палаты, и тут она, наконец, разрыдалась. Держать все в себе было невыносимо: беспробудное пьянство мужа, вечное безденежье да еще эта непонятная болезнь сына. Она стояла, вытирая катившиеся слезы, и думала о своей никчемной жизни. Но, вскоре придя в себя и немного успокоившись, Эйлин подошла к врачу и подробно расспросила его о своём сыне.
— У мальчика что-то с кишечником. Всё будет известно, когда получим анализы. Опишите симптомы.
Эйлин все подробно рассказала.
— Возможно, это дизентерия. Вам надо было раньше к нам обратиться.
— А теперь?
Эйлин была испугана настолько, что от страха у нее подкашивались ноги.
— Будем лечить. Вам придется здесь полежать, думаю, достаточно долго. Все лекарства для его лечения у нас есть. Только воду вам придется купить, вода у нас плохая, — пояснил врач.
— Хорошо.
В палате, куда их поместили, лежал один на редкость шумный ровесник Снейпа-младшего. Его, впрочем, в то же день выписали. А Северус буквально на следующий день почувствовал себя лучше. Ел он мало, зато температура спала и рвота прекратилась. Эйлин все же наблюдала за ним с тревогой. Утром врач осмотрел Северуса и прощупал его живот, который и без того болел, и прописал мальчику строгую диету.
Днем в их палату поселили Марту, девушку лет шестнадцати, с которой Эйлин оставила Северуса, предварительно договорившись с медсестрой, чтобы та отпустила её на время тихого часа домой.
Слава Мерлину, Тобиаса в это время не было дома. Эйлин отыскала свое фамильное кольцо гоблинской работы и очень удачно его продала. Впервые за многие годы она чувствовала себя по-настоящему счастливой. На вырученные деньги она купила кучу подарков для своего дорогого мальчика: новую одежду, обувь, игрушки, сладости, и кое-что для себя и мужа, при этом часть денег ещё осталась. Теперь Эйлин торопилась к сыну. То кольцо она берегла на учебу Северуса, но, как видно, к тому времени придется придумать что-то другое.
Сам Северус вел себя все это время тихо. В их палату, пока Эйлин отлучалась, положили ещё одну девочку двух лет в таком же состоянии, что и её сын днем раннее.
Кстати, маленькая соседка по палате, Энни, также быстро шла на поправку. Северус же, несмотря на болезнь, был счастлив. Он рисовал в своём собственном блокноте своими собственными карандашами и мог играть своей собственной муглловской машинкой — это ли ни счастье? Еще мама дала ему одну из детских книжек, лежавшую в коридоре для того, чтобы её мог прочитать каждый из пациентов этой больницы.
На следующий день Энни тоже увлеченно играла своими мягкими игрушками, что-то при этом с выражением бормоча на своем собственном детском языке. А ещё она время от времени подходила к мирно рисующему Северусу и внимательно наблюдала за ним. «Познакомься с девочкой», — предложила Эйлин сыну. Мальчик же от такого внимания даже чуточку сжался: общительным ребенком он никогда не был. Энни вскоре от него отошла, но Северусу уже, кажется, надоело рисовать, поэтому он взял свою новую машинку и стал её катать. Девочка протянула руку перед собой, хватая ею воздух, и с восклицаниями: «Дай, дай!», потопала в сторону Снейпа.
Северус был мальчиком нежадным, кроме того, достаточно взрослым, поэтому знал не только что такое — делиться, но и как меняться. Поэтому вместо того, чтобы протянуть Энни машинку или с негодующим видом спрятать её за спину, он направился к её кровати и схватил свободной рукой две (больше в его ручку не поместилось) мягкие игрушки. Девочка, чьи губы и так уже раздувались от того, как это так, ей не дают то, что она хочет, в тот же миг разрыдалась. Однако протянутую Северусом машинку, она, не прекращая рыдать, взяла.
Нужно заметить, что юный Снейп вполне осознавал, что взял две игрушки, а отдал одну: считать он уже умел, в отличие от Энни, и думаю, об этом догадывался. Но, конечно же, он не собирался отдавать этой премилой девочке ещё и её игрушки, не смотря на то, что её ручка так и тянулась к ним.
Этот инцидент развеселил всех остальных обитателей палаты, в том числе Марту, которая прибывала в весьма унылом расположении духа из-за полного отсутствия в больнице её сверстников. Впрочем, вскоре все вернулось на круги своя: машинка к Северусу, а мягкие игрушки к Энни.
Состояние Снейпа за день не улучшилось, но и не ухудшилось, анализы ещё не пришли, поэтому выписывать их пока не собирались. В отличие от взрослой Марты, которая была несказанно рада выписке. (Кому ж домой не хочется?). В этот день ничего интересного и нового не случалось вплоть до вечера. Ибо вечером к ним в палату положили ровесника Северуса, мальчика, чьи крики: “Домой хочу!», были слышны ещё до того, как он появился в их палате. Кстати, этого разбойника звали Цей.
— Что ж у тебя щечки такие красные? — спрашивала мама у этого мальчика. — Опять температура.
— Нет, мама, я влюбился в ту девочку! — ответил он, указывая пальцем на Северуса.
Юный Снейп вошел в ступор, и только голос мамы вывел его из этого состояния:
— Северус, скажи, что ты мальчик, — предложила она, но ребенок, которого переполняла обида, просто заревел. Обидчика же смутила собственная ошибка, и поэтому он совершил вторую, отвернувшись от нашего длинноволосого ревущего чуда и стоя возле своей мамы, он дал Северусу превосходную возможность схватиться за как будто специально оставленные сзади пряди волос и прилично его отчихвостить. Но это было не все: потому как в процессе драки наш Снейп назвал Цей узкоглазым. За все это ему, конечно, сильно попало, но теперь уже плакал не он, а его обидчик скорее не от обиды, а от боли.
После окончательного прекращения воплей нового пациента о том, как он хочет домой, все потихоньку начали засыпать.
— Спи, моё солнышко, — шепнула Эйлин Северусу на ушко.
— Змейка, — исправил он.
— Ну, хорошо, змей, — ответила ему мама.
Наверное, зря она так много рассказывала ему о Слизерине, размышляла Эйлин. Нет, она, конечно, хотела, чтобы её сын поступил на этот факультет, просто никогда не задумывалась о том, что, может быть, он вообще не волшебник.
«У детей-магов обычно сильный иммунитет, и они не болеют в таком возрасте подобными мугловскими заболеваниями. Не ужели мой сын сквиб? Что же делать? Теперь он все равно будет мечтать о волшебстве», — думала она и все же надеялась, что ошибается. — «Да, а по характеру её сын точно змейка, настоящий потомственный слизеринец».
На следующее утро врач осматривая Северуса, сообщил о его анализах:
— У вас обнаружили бактерию дизентерии, но все остальные анализы отрицательные. Так что, можешь общаться с детьми, и если все будет в порядке, я тебя завтра выпишу. Хочешь домой?
Северус отрицательно замотал головой.
— Как это так! Надо домой, а то заразишься ещё чем-нибудь тут у нас. Чего ты такой молчаливый, а? Медсестра говорит, вчера шуму в вашей палате было! Или это не ты?
— Он, он, — ответила за него Эйлин.
— Значит выздоравливает. Не балуй, — погрозил врач Северусу.
Следующий день прошел без происшествий. Эйлин заранее решила подстричь своему сыну волосы, как только они будут дома.
Через день их отпустили домой. Вернувшись в свой маленький домик, хозяйка почувствовала какую-то усталость: Тобби был как всегда пьян, вместо приветствия он что-то нечленораздельно промычал и, перевернувшись на другой бок, упал с дивана, что не помешало этому пьяному животному через минуту уже храпеть на полу. Теперь во враче явно нуждался её муж. Больница сразу же показалась Эйлин очень удачно проведенным отпуском, который только что закончился. «Такого Тобби не бросишь», — думала Эйлин. Она так и не смогла прогнать его, все жалела, верила и на что-то надеялась.
Северуса она подстригла в тот же вечер. Мальчику, кстати, совсем не понравилось то, что осталось от его волос, и он разревелся. Зато на следующий день к собственному удивлению и к радости его мамы на его макушке за ночь отрасли длинные волосы. Стало ясно, Северус — волшебник!
Теперь Эйлин была уверенна, что Северуса ждёт светлое будущее.
Ее сын был еще так мал, он сидел и радовался мороженому, конфетам в ярких блестящих обертках, солнечным зайчикам на полу и тому, что мама больше не плачет. Эйлин Принц-Снейп счастлива, что ребенок здоров, он — волшебник, а Тобби взялся за ум и отправился на поиски работы…
И пока не важно, что, не найдя работы, муж придет в стельку пьяный и в поисках заначки наткнется на ворох фантиков. Через несколько дней машинка Северуса, безнадёжно испорченная руками отца-пьяницы, отправится на помойку. Тобиас всё равно узнает, что у жены есть деньги, он их так или иначе отберёт, и Эйлин, с этим ничего не сможет поделать. Но сейчас она была счастлива и как всегда верила, что все наладится…
Источник
Перси Уизли приходит к отцу и спрашивает:
— Папа, а что такое симпеляция диструбных гентронов?
Отец удивленно:
— Сынок, а где это ты такое прочитал?
— Я это написал!
На сайте:
— 12606 авторов
— 26927 фиков
— 8562 анекдотов
— 17641 перлов
— 651 драбблов
с 1.01.2004
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Через тысячу нулей — это всё,
что ты можешь дать,
выздоравливай скорей,
гори опять.
Mujuice
* * *
Кап-кап.Барабанит дождь. По запотевшему стеклу неровно скользят крохотные ручейки. В полумраке комнаты танцуют тени и таинственные силуэты. В тяжелых шторах притаилась сырость и вездесущие комары.
— Р-раз! Хаа…
Палец скользнул по столешнице, подцепив занозу. Гарри отдёрнул руку, спрятав скорее в тепло. Всё, что выходило за пределы уютного, тёплого одеяла, моментально леденело, и кожа покрывалась мурашками. Очки приземлились на паркет, тускло блеснув в дневном свете.
Гарри сосредоточил взгляд на противоположной стене. Там медленно и упорно полз вверх какой-то чёрный жучок. Без очков не разобрать.
Взгляд на окно. Внимательно следит за движением капли, словно бы нехотя спускавшейся ниже и ниже к облупившейся оконной раме. Словно выбирая дорожку, по которой ей стекать, вылизывая свой путь тщательно и будто бы аккуратно.
Потом снова взгляд на стену.
Вздыхает, ныряет с головой под одеяло.
Скоро уже должен прийти Северус.
Пальцы на ногах замёрзли, и Гарри усиленно тёрся о простыни, зарываясь холодным носом в подушку.
Без Северуса хоть печку топи.
Почему же такой холод, чёрт?
А к этому холоду плюсуется сырость, что за окном. И кажется, что постель заправлена влажным бельем. Но только не одеяло. Северус перед уходом сам накрыл Гарри, подоткнув под него это одеяло, как делают обычно маленьким детям. Нервно, грубо, но накрыл же. Велел не двигаться, пока не вернётся. Ни шагу. Так сказал Северус.
Хотелось чаю. Хотелось горячей еды. В туалет, чёрт возьми, хотелось…
Хотелось, чтобы это Снейп заболел вместо него, самому накрывать его одеялом, рычать, чтоб не вставал, и демонстративно хлопать дверью. И топать по лестнице, чтобы этот сальноволосый тип слышал, как Гарри бесит, что Снейп такой придурок — умудрился заболеть, когда его никто не просил.
* * *
— В чём ты ходишь?— Ни в чём.
— В чём ты ходишь, я спрашиваю?
— Ни в чём!
— Что за чёрт, Гарри? Где твой свитер? Что за майка на тебе?
— Алкоголичка.
Северус властно опускает Гарри на диван перед собой.
— Ты это нарочно, умник?
— Ага, я прям специально. Прям шел по дороге и думал: дай-ка позлю этого урода, подцеплю какой-нибудь там коклюш.
— Еще б менингит подцепил. И спид. Что спид-то не подцепил?
— Да не довелось как-то, знаешь. Резинка была. В следующий раз — обяза…
* * *
…Скула опухла и горела. Наверное, будет больно пульсировать ещё не один день. Вот ведь Снейп козёл. Больных надо ласкать и жалеть, а он только шипит и ругается. И дерётся.В вопросах здоровья он просто сам не свой. Считает, болеть — это слабость. Теперь Гарри — лишний повод потрепаться с Люциусом за жизнь и о том, какой Гарри у Северуса бедный и несчастный. Просто весь недоделанный. Недочеловек вовсе.
* * *
Люциус медленно и прямо выходит из-за каминной решётки, сходу интересуясь у Гарри, как здоровье, как мама-папа-друзья, как секс — не утомляет, нет? И так, чтоб Северус не слышал. И Гарри уходит от них на чердак снести там всё к чёртовой бабушке.Не выдерживает, спускается. Стоит, угрюмо прислонившись к дверному косяку. На кухне тепло. Вокруг Северуса всегда тепло. Сидят с Люциусом, попивают чай, делясь последними новостями. Когда дело доходит до него, Гарри встревает в разговор, ворчит, что нормальный он. На нём всё как на собаке заживает. И мнётся у двери, как будто это он — гость, а не этот сверкающий, просто-таки лучащийся благополучием Малфой.
— Я обыкновенный, — зачем-то выдает Гарри.
— Конечно, обыкновенный. Самый обыкновенный. Я твои анализы видел.
Видел он.
Северус Малфоя уважает. Старые друзья, мол, лихие семидесятые, первая любовь.
— И последняя, Поттер, — глумится, сволочь.
— Прекрати, Люц.
— Да ладно тебе. Поттер у тебя не кисейный. Да, Поттер?
— Почему бы вам не убраться?
— Марш в постель.
— Да. Нечего тут взрослые разговоры слушать. Время-то не детское.
И чувство это такое паршивое, что просто не знаешь, куда себя деть. Гарри окутывает темнота коридоров, а из светлой и такой родной кухни доносится расслабленный, даже чуть-чуть довольный голос Северуса:
— Ох, да бери ты что хочешь в этом доме, только не…
— Эту штуку тоже?..
Люциус ржёт в голос, а Северус гремит фамильным сервизом.
* * *
…Тук-тук-тук. Дождь усиливается. Кажется, за окном уже море — там всё состоит из воды.Мимо окна проплывают дорожные знаки, автомобили с мигающими сигнализациями, люди, пускающие разноцветные воздушные пузыри изо рта… Всё смазывается. Гарри сморгнул — наваждение исчезло. Перед глазами зарябил калейдоскоп.
Наверное, поднялась температура…
Северус должен прийти. Он скоро придёт…
* * *
— Апчхииууу! Ох…— Что за…
— Нет! Я не…
— Быстро ко мне.
— Да всё норма-ально, не парься ты так.
— И тридцать восемь — это нормально, хочешь сказать?
Нет. Это не нормально, Северус.
— Да, нормально.
— Марш в постель, бестолочь. Я сейчас поднимусь.
* * *
Болеть неприятно. Северус всё время нервничает и срывает злость на Гарри, которому и без того плохо. Ходит из кухни в спальню и обратно, притаскивая с собой микстурки, колбочки, россыпи таблеток. Потом сердито сгребает всё это в кучу и заставляет Гарри время от времени что-то пить, жевать или измерять.— Свечки в меня втыкать будешь?
— Договоришься у меня.
— И клизму?!
* * *
…А вообще, в квартире обитал пёс, который тыкался влажным носом в руку Гарри. Но Северус не разрешил никаких посещений больного, поэтому пёс скитался на нижних этажах и подвывал иногда. А сейчас Северус ушел и пса с собой прихватил. И во всем доме был слышен лишь глухой стук дождя…* * *
— А чего ты респиратор не наденешь, раз я такой заразный?Северус был хмурый, молча измерял температуру.
— Воды в рот набрал? Почему ты ночами сидишь рядом с кроватью и не ложишься?
Гарри это не нравилось. Почему-то казалось, что он болен чуть ли ни смертельно. И что Северус сам его сейчас прибьет от еле сдерживаемого негодования. Вот, Гарри такой плохой, заболел. А Северус его лечит целыми днями.
— Ну и что? Что я, не человек, что ли? Заболеть не имею права?
Гарри чуть не хнычет. Да что он так сердится? Почему такой грубый? Что Гарри такого сделал? Он же не специально заболел.
— Не имеешь права, — выносит вердикт Северус.
Стряхивает градусник, выходит из комнаты.
* * *
…С наступлением вечера приходит Северус, садится на кушетку, надевает очки и, слегка откинув голову, перелистывает страницы книги. Он взял ее с полки в гостиной. Той полки, где лежат потрёпанные книжонки Гарри, который покупает их иногда от безделья, шатаясь по магазинам в выходные. Всё равно почти не читает.Гарри поворачивает лицо к окну. Северус находит нужную страницу, откашливается и начинает зачитывать вслух:
— Как тот актер, который, оробев…
— Ну, боже, Северус.
— Теряет нить давно знакомой роли…
— Это ты туда её положил? Не помню, чтоб я такое покупал.
— Так я молчу, не зная, что сказать, не оттого, что сердце охладело…
Северус демонстративно захлопнул книгу, обратив на Гарри снисходительный взгляд поверх очков.
— Кто платит — тот и заказывает музыку.
— Что же мне заплатить, чтобы не слышать этого?
— Придется выздороветь, Поттер.
* * *
— Северу-ус, — тихий призыв в темноту.— Мм.
— Северу-ус.
— Мм.
— Северу-ус.
— Мм.
Ну никогда не спросит, что Гарри нужно в три часа ночи.
— Мне плохо, Северус.
Срывается с кушетки, припадает к кровати, приложив ладонь ко лбу Гарри. Лоб такой горячий, а ладонь у Северуса мягкая и чуть шершавая, будто бы он много работает руками, как плотник или столяр.
— Тошнит? Болит голова?
— Нет.
— Где-нибудь ещё болит?
— Нет.
— Голова кружится? Что не так?..
— Мне без тебя плохо. Ложись ко мне.
Рука Северуса нежно поглаживает лоб, перебирая влажные волосы. В темноте не различить, какое у него выражение лица, но это и не важно. В следующую секунду Северус поддается вперед и долго целует. Сначала чмокнув нижнюю губу, вбирая ее, посасывая, раскрывая сонный рот Гарри, медленно углубляя поцелуй. Целует щеки и уши, шею, шепча что-то совершенно неразборчивое. И на волнах этой неги, цепляясь через одеяло за покачивающегося, горячего Северуса, Гарри засыпает. И снится ему знойное лето, шелестящее море и коктейльные зонтики в бокалах с шипучей газировкой…
* * *
…Дыхание становится учащенным. Гарри чувствует, как его лихорадит, и становится еще холоднее. Еще чуть-чуть и он застучит зубами. Если Северус такой весь из себя врач, что же он оставил Гарри в таком положении одного?Но Северус скоро должен прийти. Он придёт…
Время идет медленно. Ползёт. Гарри тяжело дышит в подушку. Наволочка влажная от пота. Лихорадка никак не отпускает. Ветер бьётся в закрытое окно, по стеклу яростно и громко хлыщет дождь. Каким-то шестым чувством Гарри понимает, что дальше будет совсем плохо. Ещё чуть-чуть и…
…И тут внизу хлопает парадная дверь, впуская непогоду в дремлющий дом. Раздаётся лай пса и негромкие приказы заткнуться. Шорох бумажных пакетов, стук когтей о паркет. Потом сильный топот собачьих лап по лестнице, и вот в распахнувшуюся дверь врывается огромный веймаранер с высунутым языком. Сбивает стоящую у двери табуретку и со всей силы прыгает грязными мокрыми лапами Гарри на кровать.
И становится тепло.
И комната вдруг наполняется уютным светом, пропадают смутные силуэты: уменьшаются и совсем исчезают, скрывшись за шторами, в темноту. Холод отступает, забиваясь в углы, за комод, под ковер и кровать. Гарри слабо рассмеялся: пёс тычет носом ему в лоб, в шею, облизывает руки.
— Ну всё! Всё! Хва… Хва-а-атит…
Заходит Северус. Гарри его даже не услышал, обнимая собаку за шею и вдыхая сладковатый запах мокрой блестящей шерсти. Слегка мутит, но это терпимо. Как же он соскучился по этому бродяге.
Северус стоит, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди. Его пальто влажное, но наверняка тёплое и мягкое.
— Кто же это стирать будет, — ворчит.
— Северус! — орет Гарри. Он так счастлив. Так рад его видеть. Пусть себе притворяется, что снова злится. Гарри так здорово сейчас. И в груди словно развязывается тугой узелок. Спокойно и хорошо. Почти не знобит.
Северус поднимает табуретку, садится рядом с кроватью. Пёс подкладывает огромную морду под его руку, закрывает глаза и устало дышит.
— Болит?
— Неа… Сев…
— Я ходил в магазин и купил тебе шарф, зимние ботинки и пуховую куртку. Куртка тебе не понравится, она огромная, как надувная лодка, зато толстая…
— …
— Включили отопление. Чай купил новый, вкусный. Заварю сейчас. Ты градусник куда дел? Сколько показывает? Лекарство пил? Смотри у меня.
Северус не выдерживает, улыбается, чешет пса по загривку.
— Я..я..
— Да я вижу.
И Гарри улыбается.
И пес улыбается. Ну, как может, по-собачьи.
Робкий лучик вечернего солнца пробился сквозь молочную пелену дождя. На улицах тут же замерцали огни, поплыли звуки разговоров, сигналов и легкой музыки. Рассекая лужи, понеслись по грязному асфальту автомобили. Ветер стихал, осторожно шевеля кроны деревьев. На площади один за другим зажигались фонари.
…на главную…
ноябрь 2019
октябрь 2019
…календарь 2004-2019…
…события фэндома…
…дни рождения…
Источник
